Карсон Маккалерс - Сердце — одинокий охотник
— Эти вот белые джентльмены пришли справиться об отце, — сказала Порция. — Он, наверно, сможет вас принять, но лучше мне сперва предупредить его.
Джейк щупал свою толстую нижнюю губу. На кончике носа у него отпечатались полоски от сетки входной двери.
— Да нет, — сказал он. — Я пришел поговорить с вашим братом.
Негры при их появлении встали. Сингер жестом попросил их снова сесть. Два седых старика устроились на скамье у печки. Длинноногий мулат стоял, прислонясь к окну. На походной койке в углу сидел безногий юноша; пустые штанины у него были заколоты на бедрах.
— Добрый вечер, — смущенно пробормотал Джейк. — Вы Копленд?
Юноша прикрыл руками свои обрубки и откинулся к стене.
— Меня зовут Вилли.
— Только не волнуйся, миленький, — сказала Порция. — Это вот мистер Сингер, отец тебе о нем говорил. А этот белый джентльмен — мистер Блаунт, большой друг мистера Сингера. Они просто зашли посочувствовать нам в нашей беде. — Она обернулась к Джейку и показала на трех остальных негров. — Вот этот молодой человек у окна — тоже мой брат, Бадди. А те двое возле печки — друзья моего отца, мистер Маршалл Николлс и мистер Джон Робертс. Я лично всегда считаю, что надо знать, с кем находишься.
— Спасибо, — сказал Джейк и снова обратился к Вилли: — Прошу вас, расскажите мне, как это произошло. Мне хочется получше все это понять.
— А вот как, — начал Вилли. — Мне все кажется, будто ступни у меня еще болят. Тут вот в пальцах так ноет, так ноет! Но ведь болит там, где ступни у меня должны быть, если бы они у м-м-меня остались… А где они сейчас, мои ноги? Вот чего я никак не пойму. Ступни болят страшно, а я д-даже не знаю, где они, эти ступни. Мне ведь их так и не отдали. Они где-то там, далеко, за полтораста километров отсюда…
— Я хотел бы узнать, как это произошло.
Вилли с тревогой поглядел на сестру.
— Да я не помню… толком.
— Помнишь, миленький. Сколько раз ведь рассказывал!
— Ну… — Голос у юноши звучал робко и угрюмо. — Нас вывели на дорогу, а Бастер что-то сказал охраннику. Белый ударил его палкой. Тогда другой парень побежал. А я за ним. Все получилось так быстро, что я даже ничего и не помню. А потом нас отвели назад в лагерь и…
— Остальное я знаю, — сказал Джейк. — Дайте мне имена и адреса тех двоих парней. И назовите стражников.
— Послушайте, белый человек. Вы что, хотите, чтобы у меня были неприятности?
— Неприятности? — грубо переспросил Джейк. — Да господи спаси, будто у вас уже их нет!
— Только не надо кричать, — нервно вмешалась Порция. — Я сейчас вам все расскажу, мистер Блаунт. Значит, так. Вилли отпустили из лагеря раньше срока. Но при этом просто наказывали ему, чтобы он не… ну да вы сами понимаете, о чем речь. И Вилли, понятно, боится. Да и мы тоже намерены поостеречься, как бы не было хуже. Хватит с нас несчастий.
— А что сделали с охранниками?
— Их вроде уволили. Так мне сказали.
— А где теперь ваши приятели?
— Какие приятели?
— Ну, двое других?
— В-в-вовсе они мне не приятели, — пробормотал Вилли. — У нас вышла ссора.
— Почему?
Порция так сильно дергала себя за сережки, что мочки ушей вытягивались, как резина.
— Вилли вам вот что хочет сказать, мистер Блаунт. Понимаете, в те три дня им было очень больно, и они начали ссориться. Вилли больше не хочет их видеть. Из-за этого папа с Вилли уже поспорили. Бастер…
— У Бастера теперь деревянная нога, — сказал стоящий возле окна юноша. — Я его сегодня на улице встретил.
— Родных у Бастера никого нет, и отцу взбрело в голову, чтобы он переехал к нам. Отец хочет собрать всех этих ребят вместе. Ну а как мы их будем кормить? Один бог знает.
— Зряшная это затея! Мы с ним и друзьями-то особенно не были. — Вилли потрогал свои обрубки темными сильными руками. — Хотел бы я знать: где же мои ступни? Вот что меня больше всего беспокоит. Доктор ведь их не отдал. А я так хотел знать, куда они делись.
Джейк озирался вокруг осоловелыми, затуманенными джином глазами. Все тут казалось ему смутным и диковатым. В кухне стояла такая жара, что голова у него кружилась и голоса двоились в ушах. Его душил дым. Лампа, свисавшая с потолка, была включена, но грушу обернули газетой, чтобы она не слепила глаза, и поэтому главное освещение давал огонь, пробивавшийся сквозь щели раскаленной печки. На темные лица падали красные отблески. Он чувствовал себя здесь неприкаянным, лишним. Сингер пошел к отцу Порции. Джейк дожидался его с трудом, ему не терпелось уйти. Он, тяжело ступая, пересек комнату и уселся на скамью между Маршаллом Николлсом и Джоном Робертсом.
— Где лежит отец Порции? — спросил он.
— Доктор Копленд в передней комнате, сэр, — ответил Робертс.
— Он врач?
— Да, сэр. Доктор медицины.
На ступеньках снаружи послышалась какая-то возня, и дверь в кухню распахнулась. Спертый воздух сразу выдуло теплым свежим ветерком. Первым вошел в комнату высокий парень в полотняном костюме и позолоченных туфлях; он нес большой кулек. За ним появился юноша лет семнадцати.
— Привет, Длинный. Привет, Лэнси, — сказал Вилли. — Что это вы мне притащили?
Длинный церемонно поклонился Джейку и поставил на стол две стеклянные банки с вином. Лэнси присовокупил к этому тарелку, покрытую чистой белой салфеткой.
— Вино — подарок от Общества, — объяснил Длинный. — А мать Лэнси прислала тебе пончиков с персиками.
— Как здоровье доктора, мисс Порция? — спросил Лэнси.
— Деточка, он ведь очень тяжело болел эти дни. Но больше всего меня беспокоит, что он такой сильный. Это ведь дурная примета, если у такого больного вдруг столько сил. — Порция спросила у Джейка: — Вы согласны со мной, мистер Блаунт, что это очень дурная примета?
Джейк растерянно на нее посмотрел.
— Понятия не имею.
Лэнси, кинув на Джейка угрюмый взгляд, стал вытягивать манжеты рубашки, из которой он явно вырос.
— Передайте доктору привет от нашего семейства.
— Очень тронуты, спасибо вам. Папа как раз на днях вас вспоминал. У него есть книга, которую он хочет вам дать. Обождите минуточку, я ее принесу, а потом сполосну тарелку, чтобы отдать вашей маме. Спасибо ей — какая она добрая, что прислала нам гостинцы…
Маршалл Николлс наклонился к Джейку, намереваясь что-то сказать. На старике были темные брюки в узкую белую полоску и визитка с цветком в петлице. Он откашлялся и произнес:
— Извините, сэр, мы не могли не слышать вашей беседы с Вильямом относительно той беды, в которую он попал. Нам пришлось решать, какую наиболее разумную линию поведения следует избрать.
— Вы родня или священник этого прихода?
— Нет, я фармацевт. А Джон Робертс — он сидит от вас слева — служит в почтовом ведомстве.
— Почтальоном, — пояснил Джон Робертс.
— С вашего позволения… — Маршалл Николлс вытащил из кармана желтый шелковый платок и деликатно высморкался. — Мы, разумеется, обсудили этот вопрос самым всесторонним образом. И, будучи членами цветной части населения нашей свободной страны, мы горим желанием внести свою лепту в развитие дружественных отношений…
— Мы всегда старались поступать как положено, — снова пояснил Джон Робертс.
— А это понуждает нас действовать с превеликой осмотрительностью, дабы не поставить под угрозу те дружественные отношения, которые у нас установились. И путем постепенных, неустанных усилий мы, безусловно, создадим более совершенные условия существования.
Джейк удивленно переводил взгляд с одного на другого.
— Я что-то вас не пойму…
Жара его душила. Ему хотелось бежать. Глаза его словно затянуло пеленой, и все лица вокруг расплывались.
У стены напротив Вилли играл на гармонике, а Бадди и Длинный молча слушали. Музыка была негритянская, грустная. Кончив песню, Вилли вытер гармонику подолом своей рубашки.
— Я такой голодный и так хочу пить, что весь мотив в слюнях тонет. С большим удовольствием глотну этого буги-вуги. Есть один способ отделаться от боли — выпить. Если бы только я знал, где мои ноги, и мог каждый вечер выпивать по стаканчику джина — я бы не так горевал.
— Потерпи, миленький. Сейчас выпьешь, — утешила его Порция. — Мистер Блаунт, может быть, вы тоже съедите пончик и выпьете стакан вина?
— Спасибо, — ответил Джейк. — С удовольствием.
Порция ловко накрыла стол скатертью, поставила одну тарелку и положила вилку. Потом налила большой бокал вина.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Если не возражаете, я сразу подам и остальным.
Банки из-под компота передавались из рук в руки, и все пили вино из них по очереди. Прежде чем передать банку Вилли, Длинный попросил у Порции губную помаду и красной чертой отметил уровень вина. В ответ на эту шутку раздался сдавленный смех и бульканье. Джейк доел пончик и, взяв свой стакан, вернулся на скамью к старикам. Самодельное вино было душистым и крепким, как коньяк. Вилли заиграл на гармонике тихую, жалостную песню. Порция, прищелкивая пальцами, прошлась вокруг комнаты в танце.
